29 березня 2018

О работе Николая Карабиновича «Голос тонкой тишины»

29749037 1584247121612210 450395779 o

Скамейка, фотография, звук песни, название – четыре составляющих работы Николая Карабиновича, выставленной в Пинчук Арт Центре в Киеве.

При первой встрече эта работа не спешит складываться в нечто целостное. Её элементы, её действующие лица даже противоречат друг другу. Фотография иллюстрирует звук песни, но её документальная наглядность пытается отделиться в собственное сообщение. Название работы – цитата и одновременно метафора – отсылает к контексту, будто бы вовсе тут отсутствующему. Белая низкая скамейка может показаться абсурдным элементом этого пустующего интерьера, неким компромиссом, заполняющим зияние, или пародией на выставочное пространство музея, где диван перед картиной существует как приглашение к долгой работе взгляда.

В какой-то момент становится ясно, что эта работа содержит еще несколько частей, полностью вынесенных за скобки, самая важная среди них – путешествие автора, о котором он говорит в одном из интервью:

В 1949 году моего прадеда, грека, репрессировали в Казахстан. Об этом я слышал много рассказов от своего отца, который никогда не видел его и лишь по рассказам матери знал эту историю. Отец всегда хотел поехать на могилу прадеда, и я решил осуществить это вместе с ним.

Чтобы создать свою работу, Николай отправился в путешествие в село Шелек (Чилик), многонациональное село Казахстана, где после Второй мировой войны рядом с местными жителями проживали депортированные греки, чеченцы и немцы. Недалеко от посёлка он установил памятный знак –­ столб с громкоговорителем, из которого доносится песня, написанная композитором Юрием Гуржи для этой работы.

Песня написана в жанре рембетика, в стиле, сложившемся в Греции в 20-х-30-х годах ХХ века, после так называемой Малоазийской Катастрофы – массовых убийств греков Понта и Анатолии и их бегства в Грецию.

Ты услышишь мой крик из поселка Чилик. 
Эта песня – мой след. А меня больше нет.

Переплетение исторических реальностей, рой окружающих их понятий, их связанность и взаимная претензия в этой песне преображаются, проходят через болезненную и необходимую метаморфозу, чтобы критический смысл был сформирован и нашёл своё воплощение в единственно важном и тревожащем – в чьей-то судьбе.

Поток истории, её мучительный ассоциативный ряд, течёт через различные элементы этой работы, как подвижная соединительная ткань.

Холодная и ясная композиция словно хочет казаться обыденной – но создает нечто необычайно характерное. Словно существенное может быть выловлено из перекрещивающихся дорог истории и стать чьим-то голосом, по которому можно соскучиться, которого может не хватать: голосом изгнанного, исключенного.

Судьбу и характер принято считать связанными друг с другом каузально, и характер при этом определяют как причину судьбы. Основанием тому является следующая мысль: если, с одной стороны, досконально известен характер человека, иными словами, то, как он реагирует на мир, с другой же – известно все о ходе событий в тех сферах, в которых мир воздействует на характер, то можно с точностью сказать, что произойдет с таким характером и на какие поступки он сам окажется способен. Стало быть, судьба его заведомо известна. (В. Беньямин. Судьба и Характер // Беньямин, Вальтер. Учение о подобии. Медиаэстетические произведения. Сб. Статей. М.:2012)

Работа Николая Карабиновича посвящена времени – историческому и биографическому, протяженность которого измеряется не годами, не часами, а соотношением между т.н. приговором истории и временем чьей-то жизни. Эта работа не ищет драматичный исторический поворот, а побуждает событие к тому, чтобы оно возникло. История не столько рассказывается, сколько обретает существование – алогичное, протягивающее щупальца к самым разным территориям, событиям и датам; то, которое нельзя подвергнуть редукции, превратить в перечень дат и происшествий.

Подобный подход удивляет отсутствием фронтальности. Невозможно увидеть действующее лицо этой работы – ни художника, ни тех, кого он встретил, ни того, от чьего имени написана песня. Будто бы в пустоте существующие фрагменты – тщательно организованное и подготовленное напоминание, создающее ощущение встречи.

фото карабинович