05 липня 2019

Umbra et Imago. Заметки о павильоне Украины на Венецианской Биеннале.

 

AB

 

Перед вами наброски анализа кураторской и художественной работы Открытой Группы (Open Group) в украинском павильоне на Венецианской Биеннале с позиций концептуального искусства и институциональной критики. Как таковые, они далеки от завершенности уже по той причине, что сама “Тень ‘Мрії’, падающая на сады Джардини” как художественное произведение еще в развитии. Спектр проблем, высвеченных (sic!) “Тенью”, настолько широк, что уделить должное внимание каждой из них в рамках одного текста не представляется возможным. Вы получили, выражаясь языком программного обеспечения, первую публичную бета-версию. Вторая версия ожидается осенью, по завершении Биеннале.

 

Не смотря на то, что подготовка к Венецианской Биеннале в нашей стране традиционно связана со скандалами, общественная реакция на победу Открытой Группы удивила своей беспрецедентной полярностью.  Никогда прежде эллиптичность формулировок не раскалывала общество пополам. За подробным разбором “болевых точек”, сделавших этот раскол возможным, отсылаю к тексту Никиты Кадана “Открытая ситуация”. На уровне идеи проект Открытой Группы состоял в следующем. 9 мая 2019 года, во время церемонии открытия Биеннале, в небе над Венецией пролетает гигантский транспортный самолет Ан-225 “Мрія”. Траектория полета и его высота тщательно просчитана и выбрана так, что на долю секунды тень самолета накрывает Джардини. В начале было не слово, а шесть слов. “Тень ‘Мрії’, падающая на сады Джардини”. Всё. Скорее всего, никто никогда не узнает, как у Открытой Группы получилось загипнотизировать этими шестью словами отборочную комиссию при Министерстве культуры. Могу предположить, что название проекта возымело действие вируса, вызвав системный сбой в функционировании ведомства. Словесная формула “Тень ‘Мрії’, падающая на сады Джардини” - идеальный червь-“троянец” для патриотически настроенных чиновников.

 

Уже в 2004-м году Клэр Бишоп в эссе “Антагонизм и эстетика отношений” обращает внимание на проблему рамок произведений искусства, задействующих эстетику “work in progress”. Где начинается и где заканчивается работа Открытой Группы? Очень сложный вопрос, если учесть, что художники Открытой Группы, перефразируя Илью Кабакова, мажут не по холсту, а по людям. Задача осложняется тем, что большинство из следивших за развитием ситуации со стороны, кажется, забыли о шестилетнем периоде “дематериализации объекта искусства”, описанном Люси Липпард (Six Years: The Dematerialization of the Art Object from 1966 to 1972). Мы до сих пор по привычке требуем от художника предъявить нечто конкретное: картину, инсталляцию, перформанс, акцию, интервенцию, игру, что угодно, у чего есть более-менее строго очерченная граница. Иными словами, какой-то контур. Давайте припомним, на чем строилась критика Открытой Группы представителями лагеря Арсена Савадова, художника, проект которого занял второе место в конкурсе Минкульта. Критика отталкивалась от того, что Венеция входит в список объектов Всемирного наследия ЮНЕСКО, полеты в воздушном пространстве над городом запрещены, следовательно, проект принципиально нереализуем. Показательно, что сторонники Открытой Группы в массе своей настаивали на обратном: “Мрія” полетит, облачности в день открытия не будет, тень на Джардини упадет обязательно. Реальный полет посчитали частью работы, и эта ошибка отнюдь не теоретического характера, лучшее чему свидетельство – разочарование после открытия Биеннале. Между тем, отдельные голоса, высказывавшие предположение, что девятого мая “Мрія” может спокойно простоять весь день в ангаре, и что это никак не повлияет на работу группы, так как она, работа, совсем не об авиашоу, звучали еще в начале зимы, но в общем хоре их не расслышали.

 

Отсутствие осязаемого контура, невозможность описать работу в привычных категориях провоцирует подозрительность, граничащую с отторжением. Означает ли в таком случае, что провокация является одним из художественных методов Открытой Группы? Нет, не означает. И именно по этой причине конфликт, разгоревшийся вокруг “Тени”, - намного глубже, чем недавний инцидент с преподавателем-ветераном АТО, его расшатанной психикой и изображениями половых органов в художественной академии. Методология, взятая на вооружение группой, была предложена польским урбанистом и педагогом Оскаром Хансеном в конце 50-х годов и называется Открытой Формой (Forma Otwarta). Хансен был убежден, что лишь человек и его деятельность определяют структуру окружающих его пространств. Взгляды Хансена сформировались в полемике с архитектурным модернизмом того времени во главе с Ле Курбюзье, которому конкретный человек был, в сущности, безразличен.

 

В сферу современного искусства открытая форма попала относительно недавно. К примеру, на 14й документе в 2017 году открытая форма, наряду с концепциями агоры (места публичных собраний в Древней Греции) и эпицикла (музыкальной формой, введенной греческим композитором Яни Христу), стала одним из столпов, на которых держался весь интеллектуальный каркас выставки. Тем не менее, метод открытой формы не только делает искусство исключительно хрупким и уязвимым к критике, но и оставляет большой зазор для интервенций и взлома извне. Возвращаясь к Открытой Группе, можно вспомнить случай в Пинчук арт-центре в 2014-м, когда активисты использовали правила, заданные художниками группы в проекте “Биография” для широковещательной трансляции текстов, не имеющих к биографиям никакого отношения, например, комбинаций цифр или “Капитала” Карла Маркса. Плавание в неспокойном море открытой формы - опасное и рискованное предприятие. Интересно, появятся ли в обозримом будущем в Украине другие художники, готовые к таким репутационным рискам?

 

Ключевым структурным элементом “Тени” является миф. Работа Открытой Группы – не о мифе, она сама - миф. По Питеру Осборну (“Либо везде, либо никак. Философия современного искусства”) само современное есть фикция, поэтому задача искусства – рефлексировать вымысел современного и облекать его в художественную форму. Осмысленная в качестве мифа, “Тень” идеально соответствует заявленной куратором Биеннале Ральфом Ругоффом проблематике. “Чтоб вам жить в интересные времена!” - идиома, которую на Западе долгое время считали древнекитайским проклятием, но в итоге оказалось, что ничего похожего на такое выражение в Древнем Китае никогда не существовало. Искусство – не на стенах, оно в головах. По мнению Ругоффа, искусство - приглашение к разговору, и реальная ценность произведения иногда лежит не в нем самом, а в обсуждениях, его окружающих. В свете этого тезиса, мне кажется уместной параллель между мифом о пролетевшем самолете и работой “Байда” художницы из Дагестана Таус Махачевой. На видео Махачевой практически ничего не происходит. Камера фиксирует одно лишь неспокойное море, за кадром слышны разговоры любителей искусства, которых, как выясняется, везут на лодке в открытое море, якобы на какой-то перформанс, посвященный гибнущим в водах Каспийского моря дагестанским рыбакам. В итоге людей в лодке ждет разочарование, потому что никакого перформанса в море, естественно, не происходит. Они возвращаются в Венецию, обсуждая планы на вечер (поесть, отдохнуть, успеть на премьеру фильма), и зритель начинает осознавать, что ради их диалогов все и задумывалось. Работы Открытой Группы с первого дня была проектом мифогенеза, то есть конструирования художественного факта, имеющего все шансы позднее попасть в Википедию в качестве факта исторического. Трагизм ситуации в том, что художники дерзнули поверить в свой собственный нарратив. На вопрос, стоит ли их в этом упрекать, у меня нет готового ответа.

 

Если миф составляет скелет “Тени”, то критическая реакция, – ее плоть и, так сказать, жировые отложения. Система современного искусства, иначе называемая культурной индустрией, уже давно научилась апроприировать и обеззараживать любой критический дискурс. Институциональная критика технично встраивается в тело институций, капитализму нравится, когда его шлепают по филейным частям. Открытая Группа выстроила перформанс в павильоне именно на собранных в социальных сетях и масс-медиа критических высказываниях в свой адрес. Схожий смысловой слой имеет старая работа Кабакова “Мишени” (1990г.) В ней произведение искусства показано как мишень критики, но каким-то непостижимым образом критика “прилипает” к произведению и становится его составной частью.

 

Третий важнейший компонент работы – бюрократическая процедура open call и аппликационная анкета. Все корректно заполнившие форму автоматически становились участниками национального павильона. Открытая группа предлагает ответ на вопрос, что такое “украинские художники”. Ответ звучит так: просто заполните форму – и вы украинский художник. Мечту заказывали? Подпишите здесь, здесь и здесь. С одной стороны, налицо прозрачность и демократичность процесса. С другой – подобная демократичность отдает нарочитостью: все это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Возникающее напряжение между тайной, которой обычно окутан процесс работы куратора над составом участников коллективной выставки, и радикально демистифицированной процедурой отбора художников в проект “Тень ‘Мрії’”, не снимается, а, напротив, уплотняется. 

 

Open call Открытой Группы реализует немыслимое: волевым кураторским жестом официально вводит любого желающего в систему искусства, причем самым коротким из всех возможных путей. Давайте рассмотрим данный жест с позиции практик институциональной критики. Судите сами: на сайте Биеннале официально значится, что в павильоне Украины экспонируются “все художники”. В каталоге павильона – длинный список их имен и фамилий. Выходит, Открытая Группа взломала не только отечественный Минкульт, но и саму венецианскую институцию, наглядно продемонстрировав, что, по большому счёту, проекты национальных павильонов никого не интересуют. Деньги за аренду павильонов поступают, а кто там экспонируется и соотносится ли тот или иной проект с темой Биеннале – это головная боль комиссара и кураторов павильонов соответствующих стран. Говоря проще: критика Биеннале вовсе не в бросании тени на Джардини, а в реально осуществленном взломе ее процедур. К сожалению, здесь есть и обратная сторона: каталог дает de jure возможность недобросовестным людям добавить в свое CV участие в престижном международном событии, а разбираться в деталях обычно не любят. У нас в стране так точно. 

 

Мой отказ заполнять анкету объясняется так: я разделяю участие в ситуации и ее адвокацию; различие, которого многие из заполнивших анкету не делали. Подача заявки на open call Открытой Группы зачастую становилась синонимом выражения поддержки проекту, знаком солидарности. Для меня было (и остается) важно отделить одно от другого. Зато я был бы совсем не против, если бы мой текст был инкорпорирован в тело работы и обречен на бесконечное перечитывание перформерами.

 

В завершение – еще несколько слов об организации павильона. Строгое предписание Биеннале всем странам-участницам иметь павильон и как-то его обустраивать и наполнять, в данном конкретном случае, - ни что иное как печальная необходимость. В принципе, решение Открытой Группы сделать из экспозиционного пространства место перформативной ретрансляции мифа, – верное. Однако этого недостаточно. Сейчас информационные потоки направлены только в одну сторону: из интернета в павильон. Необходимо наладить двустороннее движение, иначе мифотворчество обернется форсированием фейковой новости.

 

Намеренно не хочу облегчать жизнь любителям заглядывать в конец книг. Выводов и заключений не будет: читайте все с самого начала. Западная критика уже окрестила венецианский карнавал современного искусства проповедью для обращенных. Дорогие "обращенные" из Украины: будете в Венеции - не совершайте ошибку, не ходите в павильон Открытой Группы. Оцените лучше Barca Nostra Кристофа Бюхеля в дальнем углу Арсенале. В жаркую безоблачную погоду под сенью этого корабля-редимейда, а по совместительству – братской могилы сотен нелегалов, вас посетят странные думы. Недоплывший корабль и невзлетевший самолет. Тень корабля и тень самолёта. Мёртвые беженцы и живые художники.

 

Ротко на Лампедузе.

 

                                            май-июнь 2019, Венеция — Киев